Расследование - Страница 39

– Потерпите еще немного, – ободрил меня доктор. – Сейчас мы вас...

– Это не поезд, – сказал я. – Я вылез из машины. И прислонился к багажнику. Поезд ударил машину, а не меня...

Меня стало тошнить. Господи...

– Если бы это был поезд, вы бы лежали не здесь.

– Пожалуй. – У меня раскалывалась голова. Захотелось на воздух. Почему я не теряю сознания? Люди же всегда лишаются чувств, когда боль становится невыносимой. По крайней мере, я так считал.

– Голова все еще болит? – осведомился врач профессиональным тоном.

– Немножко отпустило. Сейчас потише. – Во рту пересохло. Так всегда бывает после подобных приключений. Но это терпимо.

За мной явились санитары, чтобы укатить меня на рентген. Когда стали перекладывать, я не смог сыграть стоика и подал голос. Мне казалось, что я посерел. Когда же глянул на руки, то с удивлением обнаружил, что они красные.

Рентгеновское отделение. Все быстро, все ловко. Практически не трогали меня, только вырезали из брюк «молнию». Но и этого мне было за глаза достаточно.

– Извините, – сказали они.

– Вы работаете всю ночь? – поинтересовался я.

Улыбнулись в ответ. Дежурство есть дежурство.

– Спасибо вам, – сказал я.

Снова в путь. Люди в зеленых халатах и белых масках. Утешают. Спрашивают, выдержу ли я, если они попробуют снять с меня пиджак. Нет. Все ясно. Иголка впивается в вену на руке. Отлично. Серо-черной волной подкатило забвение. Я приветствовал его слабым стоном.

Действительность стала проступать отдельными кусками, пожилая медсестра похлопывала меня по руке, приглашая проснуться, потому что все уже, милый, позади.

Сразу выяснилось, что худшие опасения не подтвердились. У меня по-прежнему были обе ноги. Одной я мог шевелить. Вторая была в гипсе и тихо побаливала. Вопли превратились в шепот. Я облегченно вздохнул.

– Что там со временем?

– Пять часов, милый.

– Где я?

– В послеоперационной палате, милый. А теперь снова надо поспать, и когда проснетесь, сразу почувствуете себя гораздо лучше.

Я так и сделал, и она оказалась права. Утром попозже пришел доктор. Уже другой. Постарше, покрупнее, но тоже с усталым лицом.

– Вам сильно повезло, – сказал он.

– Я понимаю.

– Сильнее, чем вы предполагаете. Мы взяли кровь. На два анализа. Первый – на содержание алкоголя. Практически отрицательный. Это нас насторожило, потому что кто, кроме человека в сильном опьянении, остановит машину на переезде, а потом выйдет и будет стоять, на нее облокотившись. Врач из «Скорой помощи» утверждал, что вы поклялись, что не пили, да и вид у вас, по его словам, был вполне трезвый. Он еще сказал, что вы жаловались на сильную головную боль, которая стала утихать. Мы немного поразмыслили, поглядели на алые пятна на рубашке и взяли кровь на второй анализ. И конечно, обнаружили... – Он сделал торжественную паузу.

– Что?

– Карбоксигемоглобин!

– Что-что?!

– Окись углерода, мой дорогой друг! Отравление окисью углерода. Этим все и объясняется.

– Да... но я считал, что от окиси углерода человек просто теряет сознание...

– Все зависит от количества. Если вы схватите сразу большую дозу, это действительно происходит – так бывает с шоферами, которые попадают в снежный занос и не выключают мотор. Другое дело – утечка, тогда окись углерода действует иначе, хотя в конечном счете приводит к тем же последствиям. Гемоглобин, который содержится в крови, поглощает окись углерода, проникающую в организм при дыхании. Если уровень окиси углерода в крови поднимается постепенно, симптомы тоже возникают постепенно. Они, кстати, очень обманчивы. Беда в том, что, когда люди начинают чувствовать в таких случаях сонливость, у них возникает соблазн закурить сигарету, чтобы отогнать сон, но табачный дым сам содержит большие количества окиси углерода, и, следовательно, сигарета может оказаться настоящим нокаутом... Кстати, вы не курите?

– Нет. – «Господи, а я-то жалел, что не курю!»

– То-то же. У вас в крови и без того высокая концентрация окиси углерода.

– Я провел в машине полчаса, а может, и минут сорок... Точно не скажу.

– Удивляться приходится, что вы сами остановили машину. Большинство кончает тем, что врезается в дерево.

– Я и сам чуть было не врезался. На повороте.

Он кивнул.

– А вы не почувствовали запах выхлопных газов?

– Нет. Я был слишком углублен в свои проблемы. Кроме того, моя печка иногда начинает благоухать. Так что я толком не обратил бы внимания на запах. – Я посмотрел на простыни, покрывавшие меня. – Ну и каков ущерб?

– Пока небольшой, – весело отозвался доктор. – Вам сильно повезло. У вас сразу несколько вывихов – бедро, колено, лодыжка. Никогда не встречал все три сразу. Очень любопытно! Мы с ними неплохо справились. Никаких трещин, переломов, разрывов сухожилий. Мы даже не думаем, что есть опасность хронического вывиха. Пара потянутых связок на колене, вот и все.

– Чудеса!

– Занятный случай. Уникальная авария. Отсутствие прямого удара. Мы думаем, возникло что-то вроде воздушной волны, которая и растянула вас немного. Как на дыбе. – Он усмехнулся. – Мы наложили гипс на колено и лодыжку, чтобы суставы встали на свои места, но через три-четыре недели можно его снять. И не надо допускать нагрузок на бедро. Можете пройти потом курс физиотерапии. Главное, когда от нас выпишетесь, не перенапрягайтесь. У вас были сильные мускульные спазмы и связки напряжены. Дайте организму прийти в себя, прежде чем побежите кросс. – Он одарил меня улыбкой, которая, впрочем, быстро перешла в зевок. Он быстро подавил его, в виде извинения сказав: – Длинная выдалась ночка.